В академии художеств. страница 4
1 - 2 - 3 - 4
В Эрмитаже была «Русская галерея». Там находились картины русских художников. Гайвазовский и его друзья подолгу дивились полотнам Алексея Гавриловича Венецианова «Гумно» и «Хозяйка, раздающая лен». Эти произведения совсем не были похожи на академическую живопись. В них художник правдиво изобразил русскую жизнь и простых русских людей.
Сократ Воробьев, знавший многие профессорские тайны академии, рассказывал друзьям, что профессора-академики ненавидят Венецианова, объединились против него и всюду его поносят за то, что он пишет картины прямо с натуры и избрал предметом изображения простой люд.
В начале своей первой петербургской зимы Гайвазовский стал по воскресеньям и по праздникам бывать в двух богатых светских домах: у князя Александра Аркадьевича Суворова-Рымникского и Алексея Романовича Томилова. Доступ в эти дома открыли ему рекомендательные письма Казначеева, стремившегося, чтобы и в Петербурге в свете знали, что это он обнаружил и облагодетельствовал талантливого юношу из Феодосии.
Князь Суворов-Рымникский был единственным оставшимся в живых внуком Александра Васильевича Суворова. Он отличился во время персидской и турецкой войн и теперь, не достигнув еще тридцати лет, быстро делал военную и придворную карьеру. Он гордился своим происхождением, но не отличался качествами своего великого деда.
Бедный академист Гайвазовский терялся и робел в этом блестящем аристократическом доме. К счастью, после второго посещения он нашел себе укромное место. У князя была богатейшая библиотека, известная всему Петербургу. Гайвазовский проводил там целые дни один. В тишине обширного, уставленного книжными шкафами помещения радостно было листать старые книги и журналы, рассматривать редкие гравюры.
В доме у Томилова все было по-другому. Здесь постоянно собирались художники, велись интересные беседы об искусстве. Алексей Романович Томилов с молодых лет сблизился с выдающимися художниками. Среди его друзей были прославленный русский художник Орест Адамович Кипренский и известный своими острыми рисунками из русской жизни художник Александр Осипович Орловский. Томилов был горд, что Кипренский написал два его портрета.
Гайвазовский чувствовал себя хорошо и непринужденно в этом доме, где хозяин страстно любил искусство.
Но больше разговоров о живописи, больше спокойного радушия, царившего в гостеприимном доме, юношу привлекало богатое собрание картин и гравюр. Там было немало произведений Рембрандта, Карла Брюллова, Орловского, Сильвестра Щедрина и других известных живописцев. Все эти сокровища Томилов давно собирал и бережно хранил.
Гайвазовский с трепетом прикасался к творениям Рембрандта, подолгу глядел на них. Его приводили в восторг пейзажи Щедрина, поражающие верностью природе, умением понимать ее мудрую простоту, его пленяла блестящая, легкая кисть Орловского. Он полюбил его портреты, батальные и жанровые картины.
Юноша зачастую проводил весь воскресный день в картинной галерее Томилова и с нетерпением ждал следующего воскресенья, чтобы снова вернуться туда.
В академии учеников учили копировать произведения старых, известных художников. Гайвазовский, увлеченный этими уроками, усиленно занялся копированием лучших картин из богатой коллекции Томилова.
Алексей Романович часто присутствовал во время работы юноши. Знающий человек, он сообщал молодому художнику подробности о каждой картине, с которой тот снимал копию, о художнике, ее написавшем, иногда даже о поводе, послужившем художнику для написания той или иной картины. Гайвазовский тогда глубже вникал в произведение и стремился вжиться в него, мысленно испытать все то, что пережил когда-то творец картины. Когда ему удавалось такое перевоплощение, копия начинала жить.
Томилов подбирал своему молодому другу редкие книги по искусству. Юноша читал сочинения старинных и современных авторов, и его представления о живописи, ее технике, истории, так же как и о ее целях, все более расширялись. Еще старинные авторы писали, что живопись не только служит украшением жизни, но также воспитывает и смягчает нравы людей. Он узнавал о высоком призвании художника. Постепенно им овладевали мысли о том, что истинный художник своими картинами как бы совершает подвиг, облагораживает души людей.
От этих мыслей Гайвазовский все чаще и чаще возвращался к раздумьям о Брюллове, о его картине «Последний день Помпеи», толки о которой не прекращались и которую все в Петербурге с нетерпением ждали.
Какова она? Как она повлияет на судьбу всего искусства? Об этом думали тогда многие люди. Эти же вопросы задавал себе шестнадцатилетний Иван Гайвазовский на исходе первого года своего обучения в Академии художеств.
1 - 2 - 3 - 4
Следующая глава
 Море с кораблем. 1884 |  Прибой. (Айвазовский И.К.) |  Кораблекрушение. (Айвазовский И.К.) |