Воспоминания об Айвазовском. Страница 16
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18
Среди посещавших этот "европейский" у нас салон литераторов назову особенно любимых тогда в нем Всеволода Крестовского, с большим успехом прочитавшего однажды в присутствии всего общества писателей и артистов отрывки тогда еще только набросанного им романа «Петербургские трущобы», что было сделано им только по дружбе наставшей на этом А.В. Гейне. А.Н. Плещеев бывал с дочерью и читал здесь не раз свои сочувственные к бедному люду стихи, бывали здесь также и А.Н. Майков, В. Г. Авсеенко с семьей, и другие беллетристы писатели, преимущественно из "Русского Вестника".
Никогда не изгладятся из памяти посещавших гостеприимный салон г-жи Гейне ее литературно-музыкальные вечера и костюмированные балы с участием знаменитейших художников, писателей в артистов в разных шествиях и маскарадах, где, например, проф. Маковский фигурировал в костюме боярина, г-жа Маковская в образе Мефистофеля, И.В. Тартаков в костюме неаполитанского рыбака, и за ним ползли раки и рыбы, пугал всех В.В. Самойлов-сын в костюме смерти и т. д.
Очень памятен еще также описанный во всех газетах морской бал, устроенный в ее доме по инициативе контр-адмирала Скрыдлова, под его ближайшим руководством. Но главным устроителем и вдохновенным изобретателем всех красивых праздников был. несомненно, всегда вдохновенный и поэтически настроенный поклонник талантов и литераторов - почтенный друг В.В. Самойлова и постоянный посетитель его семьи В.И. Аристов, который, как и И.К. Айвазовский, отличался необыкновенным оживлением и остроумием. Вместе с знаменитым художником и приветливой и просвещенной хозяйкой он положительно являлся в ту пору душой общества и невидимым звеном, связывающим в один беспрерывный ряд изобретательных выдумок все, что роилось в его замыслах.
Почтенный В. Г. Авсеенко в обширном описании салона г-жи Гейне в своих "Литературных воспоминаниях" совсем позабыл описать это, и я кстати считаю нужным дополнить его рассказ в одном из августовских номеров "Нового Времени" (1900 года).
По рассказу Ивана Константиновича, вторичная морская поездка, особенно продолжительная, с апреля 1845 по июль 1846 года, по воле государя императора совершена была, как и десять лет назад, Айвазовским в сопутствии августейшего генерал-адмирала, в свите, сопровождавшей любимого царского сына великого князя Константина Николаевича при посещении им далекого юго-востока.
Иван Константинович имел честь, по желанию своего высокого покровителя, сопровождать великого князя в продолжение всего его плавания по берегам Европейской Турции, Малой Азии и по архипелагу. Кроме Константинополя, высокий путешественник посетил Хиос, Патмос, Самос, Мителене, Родос, Смирну, развалины древней Трои, Синоп и многие другие острова архипелага и местности Леванта и берегов Анатолии. Опять масса разнообразных впечатлений волною нахлынула на осчастливленного новою царскою милостью художника.
Местности, связывающие античный древний мир с колыбелью первых веков христианства, понравились И.К. не меньше прибрежья Адриатики и лазурных вод Неаполя, скалы Афин он мысленно сравнивал со скалами Неаполя, Рим с другой колыбелью древних искусств, Византией, и расширял кругозор обширного запаса световых эффектов природы и водной стихии морей, набрасывая этюды и занимаясь без устали живописью. Вскоре по возвращении, летом 1846 года, он написал пятнадцать новых картин, с быстротою волшебства, свойственной его кисти, «Вид Константинополя при луне» и «Принцевы острова на мраморном море» произвели сенсацию в публике. По мнению Н.В. Кукольника, писавшего в "Иллюстрации" об этих картинах, Айвазовский явился в них для нас "в полной зрелости обширного своего таланта. Освещение дерзко, но исполнено удачно: зной разлит в картине так осязательно, что кажется, ощущаешь его влияние. Очаровательное слияние красок и лунного света наполняет картины высшим эффектом". По воле государя картины эти вместе с "Афонской горой" и "Аю-Дагом ночью" посланы были на художественную выставку в Берлин, где имели шумный успех и заняли всю печать. Император германский Вильгельм и все его семейство отнеслись с большим сочувствием и участием к произведениям знаменитого русского художника, часть которых была приобретена императорским домом и осталась в Берлине.
В начале 1852 года И. К. Айвазовский был в Москве после сопутствия императору Николаю Павловичу в плавании в Севастополь и присутсвия при морских маневрах конца 1851 года. Здесь художник встретил в последний раз Н.В. Гоголя. По рассказу Ивана Константиновича встреча носила самый сердечный оттенок, и его поразила при этом страшная худоба, бледность и страдальческое выражение лица великого русского писателя.
Тогдашний Гоголь казался тенью того веселого, оживленного и милого собеседника, которого Айвазовский видел в Риме и во Флоренции двенадцать лет тому назад и вскоре после того встречал и оставил в Петербурге.
Мрачный, суровый мистицизм и религиозная пылкая восторженность, порой граничившая с помешательством, по его словам, резко изменили Гоголя и нравственно, и телесно. Во время этой встречи с ним Иван Константинович успел только немногими фразами обменяться с Гоголем, но от слов нашего бессмертного певца Малороссии и дореформенной России веяло мертвящей апатией, холодом кельи или могилы... В том же 1852 году И.К. довелось встретиться в последний раз и с В.А. Жуковским, так горячо и сочувственно относившимся к первым юношеским успехам Ивана Константиновича. В последний раз Жуковский крепко сжал его руку и долго провожал его своим пристальным, задумчивым грустным взглядом, напутствуя его пожеланием дальнейших успехов на художественном поприще. Вскоре после своей встречи с художником в этом же 1852 году, под гнетом того же мистицизма скончался В.А. Жуковский. Нечего и говорить, с какой скорбью отнесся И.К. Айвазовский к полученной вести о смерти поэта.
1852 год готовил для него еще один мрачный сюрприз.
Под конец года в Петербург пришла весть о кончине незабвенного друга и учителя И.К. - К.П. Брюллова, советам которого и помощи Айвазовский, по собственному его сознанию, весьма многим не раз был обязан, о чем он вспоминал даже во дни недавнего, свежего в нашей памяти еще юбилея Брюллова.
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18
 Фрегат под парусом. (Айвазовский И.К.) |  Корабль "Двенадцать апостолов". 1897 |  1 |